Рекомендация
Студентам
Вы можете использовать данную статью как часть или основу своего реферата или даже дипломной работы или своего сайта
Просто перейдите по ссылке ниже, редактируйте статью, все картинки тоже доступны, все бесплатно
Редактировать статью?!
Скачать статью в формате PDF
Сохраните результат в MS Word Docx или PDF, делитесь с друзьями, спасибо :)
Категории статей
Визитка: Грудянов Александр Иванович
Гость рубрики «Визитка» сегодня – ГРУДЯНОВ Александр Иванович – заведующий Отделением пародонтологии ЦНИИ стоматологии Росздрава, доктор медицинских наук, профессор, руководитель секции пародонтологии СтАР, организатор и руководитель Всероссийских конкурсов по пародонтологии и Всероссийских съездов пародонтологов, член редакционной коллегии журнала «Пародонтология».
2 июня 2006 г. в Москве многочисленная стоматологическая общественность отметила 60-летний юбилей одного из самых известных и уважаемых стоматологов нашей страны, маэстро пародонтологии – Александра 
Ивановича Грудянова. Замечательно, что это торжество совпало и с другой яркой датой – 30-летним юбилеем его работы в ЦНИИ стоматологии. Совсем недавно, в 2005 году, отмечалось 10-летие Отделения пародонтологии, которое он сформировал и которым успешно руководит вот уже 11-й год, создав свою научную школу, воспитав молодую и талантливую молодежь. Им подготовлены 12 кандидатов медицинских наук, 3 доктора медицинских наук, он является автором 10 монографий, 5 учебных фильмов, более 200 научных публикаций, 8 методических рекомендаций, 12 
авторских изобретений. Справедливо, что на этом мероприятии гости вечера – самые близкие родные, коллеги из различных стоматологических организаций страны, друзья, специально приехавшие на торжество из различных уголков России, сотрудники своего пародонтологического отделения и ученики, которые первыми поздравили А.И. Грудянова с представлением его на звание « Заслуженный Врач Российской Федерации». А всего неделей ранее календарной юбилейной даты в Санкт-Петербурге состоялась конференция по пародонтологии, приуроченная к 60-летию 
Александра Ивановича и посвященная 10-летнему Юбилею научно-практического журнала «Пародонтология», в котором Александр Иванович является членом Редакционной коллегии и одновременно автором многих опубликованных интересных серьезных проблемных статей; журнал, который стал неотъемлемой частью стоматологической жизни нашей страны, высоко востребован практическими врачами, признан официальными медицинскими источниками. И, немного опережая московское событие, петербуржцы, а также гости конференции успели поздравить А.И. Грудянова с предстоящим Юбилейным Днем рождения.
Наш редактор А.В. Берлов накануне 60-летнего Юбилея взял многочасовое интервью у Александра Ивановича. Оно легло в основу книги из серии «Корифеи Стоматологии» – «Александр Иванович Грудянов», ставшей уже библиографической редкостью. Авторы идеи и выпускающие редакторы – д.м.н., проф., зав. Кафедрой терапевтической стоматологии СПбГМУ, главный редактор журнала «Пародонтология» – Л.Ю. Орехова, и главный редактор издательства «ПолиМедиаПресс», ассистент той же кафедры – А.В. Акулович. Генеральную поддержку в создании книги оказала компания 
«ГлаксоСмитКляйн». В книге собраны замечательные фотографии – настоящая коллекция уникальных по качеству и содержанию, мастерски схваченных стоп-кадров с маэстро. Большая их часть – фотографии, предоставленные его учеником (из своего уникального банка фотографий) – сотрудником отделения пародонтологии ЦНИИ стоматологии – к.м.н. А.И. Ерохиным.
Александр Иванович – хорошо известный и глубоко уважаемый в России и за ее пределами стоматологпародонтолог. Его высочайший профессионализм, стоматологическую мудрость высоко ценят коллеги, ученики, друзья, пациенты. Они же ценят его и за человеческие качества – надежность, тщательность, высокую организованность, преданность делу, родным, друзьям. Те, кто общались ближе, знают, что это не только талантливый врач, но и одаренный всесторонне человек – душа компании, который сделал себя сам, 
многого добился именно своим собственным трудом, целеустремленностью, упорством и творческим подходом. Талантливый человек, он талантливо делает все, за что берется – и в профессии, и вне ее: талантливо изучает и познает то, чем интересуется и увлекается — будь то любовь к преподаванию, к музыке, к балету, пение под гитару; талантливо передает свои знания и умения ученикам — будь то лекции для студентов, ординаторов, аспирантов или для практических врачей; а еще и передавая и популяризируя знания широким массам – знания, которые помогают 
предупреждать болезни, проводить профилактику на ранних стадиях; он является талантливым организатором различного статуса креативных стоматологических мероприятий. И все это – в высшей степени профессионально, а не кустарно. На его лекциях во время конференций всегда аншлаг, потому что интересно излагается много ценной и полезной практической информации. Теперь его выступления видят и на разных носителях, и на телевидении, отмечая при этом не только профессионализм, но и артистизм в подаче материала. На конкурсах, где он председательствует или входит в состав жюри, каждое собеседование с участником-конкурсантом – мастеркласс. Требования всегда жестки, но справедливы, предусматривают максимально комплексный подход к предложенной к разбору клинической 
ситуации. Его книги, вышедшие часто в соавторстве со своими учениками, – настоящие бестселлеры, потому что написаны красивым и четким языком, профессионально охватывают самые актуальные проблемы, новейшие технологии и материалы, предлагают наиболее целесообразные и проверенные на практике решения. Коллеги по отделению отмечают, что и при лечении пародонтологических пациентов добивается каждый раз маленького шедевра. На его лекциях, книгах, фильмах растут многие сегодняшние начинающие и уже находящиеся в профессии врачи. Как это все умещается в одном человеке?
Во время взятого у Александра Ивановича достаточно откровенного интервью раскрылась еще одна грань его дарования – необыкновенно колоритная манера рассказчика, сравнимая, наверное, с шукшинской. Не мудрено, что Василий Макарович – один из любимых его писателей. Из этого интервью становятся понятными многие черты характера и многие грани таланта, которые все мы наблюдаем и подмечаем в Маэстро сегодня. Многое оказалось родом из Детства.
А закончить это предисловие хочется, выражая мнение всех знающих Александра Ивановича, коротким четверостишием (честно говоря, на вечере в поздравлениях прозвучало множество замечательных стихов, ему посвященных, хоть отдельный опус издавай):
…С Вами хочется трудиться,
Острить, смеяться, веселиться,
Есть в Вас Божия Искра,
Достается всем тепла….
Краткие биографические сведения о Грудянове А.И.:
– 1969 г. – закончил Стоматологический факультет Тверского медицинского института
– 1969–1976 гг. – по распределению работал врачом при Томском Облздравотделе
– в качестве соискателя под руководством проф., д.м.н. Р.Я. Пеккера и А.Я. Кремера в 1973 г. в Омске защитил кандидатскую диссертацию на тему «Использование вибрационного вакуум-компрессорного массажа при лечении заболеваний пародонта»
– 1976 г. – по конкурсу был зачислен в ЦНИИС на должность младшего научного сотрудника, в 1977 г. – старшего научного сотрудника, а в 1990 г. – ведущего научного сотрудника
– 1992 г. – защита докторской диссертации на тему «Принципы организации и оказания помощи лицам с заболеваниями пародонта» под руководством академика РАМН В.К. Леонтьева
– с 1995 г. возглавляет Отделение пародонтологии ЦНИИС
Как я пришел в стоматологию?
Вроде бы – ничто не предвещало такой выбор профессии, но небесная канцелярия решила иначе…
Родился я в самой настоящей глуши, точнее – Волгоградская обл., Котовский р-н, село Мокрая Ольховка. Обычное село, обычный колхоз, и школа «одиннадцатилетка». В такой деревне я и вырос. Она когда-то районным центром была. Семья у нас была большая. Я родился последним в этой большой семье. Все лето, начиная с 4-го класса, мы работали, – кто где. Мой отец был строителем – и я на стройке с ним работал. Нам в школе давали 
производственное образование. Так вот, я по первому образованию – «тракторист-дизелист широкого профиля». И всерьез собирался стать комбайнером или трактористом – нравилось мне это все. Кстати, это было потому, что поверхностно на это смотрел, и нравилось мне это только летом, во время уборки. А когда наступали холода, зима, когда машины надо было чинить, а внутри МТС была настоящая стужа – интерес моментально угасал. Что нас единило, так это то, что все мои друзья, все, с кем я учился, были из самых простых семей. У нас в семье врачей не было. Считалось, что врачи – это элита. Кто в то время еще был элитой на селе? Председатель колхоза, председатель сельсовета, директор школы – вот и вся верхушка нашего общества. Интересного в жизни на селе ничего не было. Пахали землю, сад-огород… Точнее, только огород. Ведь это была Волгоградская область – сплошные степи, засушливые земли. С 7 класса летом зарабатывали на железной дороге. Еще у нас школьная производственная практика была. С 5-го класса, во время летних каникул – вот дурь – мы должны были в школе или в колхозе тяпкой тяпать или огороды поливать, кроме того, что то же самое делали дома. Развлечений, конечно, не было – один сельский клуб. Но опять же, кто в него ходил? Те, кому не надо было огород поливать и все такое... А тут, как ни вечер – надо огород поливать: поливать ведь можно только, когда солнце сядет. Поэтому ненавижу до сих пор всякие овощи, просто терпеть их не могу! Поэтому эти капуста, помидоры, огурцы до сих пор меня бесят, когда я их вижу: почитай они мне все детство испортили.
• • •
В чем мне по жизни повезло? В основном, что мы учились у старой когорты учителей. На селе учителей почитали. К тому же, именно в нашей школе учителя были очень сильными, я таких и не припомню с тех пор. Наверно, как последние из них ушли, таких учителей сейчас быть по определению не может. За смешные копейки (ведь материально вообще ничего не имели) они выкладывались! Кроме основной работы, они вели у нас самодеятельность разную, кружки… Литературный кружок, например, я там тоже занимался. Даже хотел пойти по стезе литературы. Славу богу, не пошел! Короче, мы были довольны и счастливы по одной причине: не было никого, кто выделялся бы из нашей серой массы. Кстати, наверное, поэтому нам наша масса серой и не казалась. Мы все одинаково жили, одинаково одевались, потому что одеваться-то негде было. Вот оно – Сельпо и все! О чем мы думали? Я даже не знаю. Ни о чем не думали, если честно. Я понимаю, лучше бы сказать, что: мол, да, у меня семья медицинская, либо родители хотели, чтобы я стал медиком. Вообще, все наши родители хотели одного, лишь бы в колхозе мы не остались. Я же к чему сказал, что учителя в нашей школе были необыкновенные? Не буду вдаваться в подробности, но если кто нашу школу на четверки с тройками заканчивал, все до одного поступали после в институты. А ведь тогда-то времена были другие: 15–25 человек на место в институтах (школьников тогда вообще в институты практически не принимали – не больше 20%). В жуткой узде нас держали тогдашние учителя в школе. У меня, кстати, было самое «плохое» положение – мой дом находился рядом со школой. И сразу рядом – магазин, куда хлеб привозили. А около нашего дома скамейка была, все учителя тоже сидели там в ожидании хлеба. Ну и как же не рассказать матери о «подвигах» сына? Так вот, чтобы они родителям хотя бы поменьше всяких гадостей обо мне говорили, я учился принципиально как можно лучше. Поэтому, для меня это была каторга; поэтому моей самой светлой мечтой было: «когда же только в будке хлеб появится, и все учителя разойдутся; чтобы не сидели на нашей скамейке, чтобы не уточняли деталей моих «подвигов». Причем, это повторялось каждый день.
• • •
Не могу сказать, чтобы я чем-то особенно во время учебы интересовался. Скорее – ничем. Повторюсь: очень нам повезло с преподавателями. Например, у нас была преподаватель французского языка. Казалось бы, к чему нам в этой деревне, где по-русски мало кто мог писать, французский язык?! Так вот, она не просто нам этот французский преподавала, она с нас три шкуры сдирала! Вот тебе и учеба в селе! Мне сейчас даже смешно: все по каким-то репетиторам бегают, бешеные деньги за языки платят. А у нас тогда все было просто: оценка – либо двойка, либо не двойка. Так это просто счастье было, если не двойка. А уж четверка… Ну, а пятерку только по большим праздникам, типа на Пасху, или на Рождество нам ставила. Так же и литературу нам преподавали, и физику, и математику, и черчение. Математика – это вообще было нечто особенное. И самое удивительное, что я был всегда хорошим математиком, и почему-то еще слыл хорошим физиком, хотя лично я знал, что в ней ничего не понимаю. Как лампочку вкрутить – это был мой максимум. Зато знал формулы, поэтому-то меня на олимпиады районные посылали, мы там еще вместе с другом прилично выступали.
Как я уже говорил, мне приходилось все делать на пятерки, чтобы родителям не жаловались. Ну, а потом уж как-то и привык, после – гдето и понравилось. По сути, мне нравился только иностранный язык. Ну, и немного тянуло к литературе, хотя я понимал отлично, что это не специальность. В какой-то мере, были еще музыкальные пристрастия (даже хором руководил, «артистом» был). Сейчас это, конечно, смешно вспоминать. С другой стороны, может быть эти все увлечения нас тогда и спасли, потому что мы не пили, не курили, ничего не знали про наркотики, наконец. А так – нас соберут, посадят на трактор, либо на машину и повезут – «артистами работать». С другой стороны, время наше было занято и какой-никакой интерес тоже был. Поэтому среди нас не было ни хулиганов, ни бандитов. Но, по большому счету, над будущим голову не ломали, и в конце учебы написал я в сочинении «Кем ты хочешь стать?», что ни кем быть не хочу. Во-первых, я был счастлив уже потому, что я закончил эту школу. К тому же: кто меня учить будет? Родители уже пожилые. Да и куда учиться идти? А тут нам сказали: сейчас в военное училище будут набирать. Раньше это просто было. В райцентре посмотрели – у кого какие оценки. Короче, в военное училище я и поехал поступать, хотя тяги никакой к армейской службе не испытывал. Конкурс был огромный. Там я первый раз ужаснулся: многих абитуриентов привезли на своих машинах родители. Я даже не представлял, чтобы из нашего села кого-то повезли. Чтобы родители за кого-нибудь куда-то пошли! Такое уж у нас воспитание было, я бы даже сказал – никакого воспитания. В общем, я быстренько понял – куда попал, как только меня в наряд пытались послать, картошку чистить. Там около кухни вонища стояла, а я слишком брезгливый был и сразу сказал, что не мое это занятие. Для себя решил, что поступать я не буду. Но тут другая беда: точно в армию «забреют», если я заберу документы. В общем, я заявление подал, чтобы меня отчислили от этой военной учебы. Мне сказали, чтобы в армию не «загреметь», надо говорить, что я собирался только на факультет баллистики, а его закрыли. Что такое баллистика я даже не представлял. В моей жизни были до этого только лошади, трактора, а тут – баллистика! Но само слово красивое. На комиссии меня часа полтора «гнули», мол, почему вдруг баллистика? В итоге, конечно, поняли, что из меня вояку не сделают и выдали документы, собственно только мой аттестат… Я взял его и подался в Ростов. И решил ради уважения к отцу отдать – заглянуть в строительный. Прихожу в приемную комиссию. Говорю: «Вот хотел поступить…». «Ну, давай документ», – мне отвечают. А у меня только листок был, о том, как я экзамены сдал. Я говорю: «У меня другого документа нет. И я не хочу сдавать экзамены. Хотите принимать – принимайте». Они на меня посмотрели: «А как же мы тебя примем?» – «А я вот сдал уже экзамены, если хотите – эти экзамены засчитывайте». Ну, я конечно не на что и не рассчитывал, просто, вроде «хотел». «А куда, говорят, хочешь?» – «На архитектурный» – «У нас ведь огромный конкурс на архитектурный» – «Ну, хотите принимайте, а нет – так нет…». И тут я думаю: «ведь везет же дуракам и пьяницам. Ведь точно примут. Чертежи придется чертить…».
И тут я вспомнил о своем хорошем друге, который поступал в медицинский в Волгограде. Самое смешное, я даже не знал толком название факультета. Короче, я на поезд и в Волгоград, в медицинский. Прихожу туда, смотрю названия факультетов: «лечебный» – это я знаю, «педиатрический» – уже не понимаю, что это такое. Потом смотрю, какое-то название очень уж красивое – «стоматологический». Наверно, думаю, это здесь. Ну, захожу в приемную комиссию. Секретарь комиссии спрашивает документы, а у меня только аттестат с медалью, да справка, что я не идиот. А характеристики нет: она в военном осталась. Хорошо, что Председатель приемной комиссии тогда выручила. Спрашивает: «Что здесь за шум?» – «У него не хватает документов». Она говорит тогда: «Ну и что вы голову ломаете, допускайте его до экзаменов. Все равно ведь не сдаст. У нас конкурс такой огромный». Поэтому меня условно допустили, но на экзаменах было очень «весело», потому что меня секретарь запомнил, начал держать «на особом контроле». Он не мог понять – почему это у меня в военном все экзамены сданы на пятерки, а сам – из какого-то села… Но меня уже это мало волновало. Мне не терпелось друга встретить.
Прихожу тогда же на консультацию перед экзаменом, увидел своего друга на последнем ряду, обрадовался – передать не могу как. А я на первом ряду сел, потому что самые лучшие места сзади, как всегда, все заняты. Смотрю вокруг: что за публика! Медицинский ведь – это не военное, в него поступить всегда было труднее всего. Короче, идет консультация по химии. Кто-то около доски в пиджаке, в галстуке. Ну, думаю, это тебе не Ростов, тут все круче. Здесь я первый раз увидел пособие по подготовке: сидит рядом девица с огромной книжищей. «Что это такое?» «Ну, как же. – «Пособие по подготовке по химии». «Ого», думаю «ничего себе баба! С такими книжками!» А я даже «Химию» свою не взял из дома, купил в Ростове, в поезде почитать… Короче, стоит у доски парень – импозантный, с умным таким выражением и что-то рассуждает, эдак глубокомысленно. А я смотрю, у него задачка, которые у нас были в школе «для дураков». Консультант подходит: «А ты чего не пишешь?» – «А чего писать-то? Тут решать-то нечего. Это устно решается». В общем, она спрашивает, а я ей сразу отвечаю, а тот у доски, все муть разводит. Я же говорил, какой уровень был в нашей школе – сельской школе. Все от преподавателей. Да только мы их как могли ценить? Других-то мы не видели, а своих…
Мы же не могли ценить своих преподавателей. Кто же своих-то ценит? В общем, она мне задачу за задачей задает, а я ей отвечаю сразу: у нас такие задачи на разминку были. Вдруг она меня спрашивает, а я не знаю. «Никогда даже не видел ничего подобного». Она тогда остановила консультацию, объяснила, удивилась, что мы этого не знали, дала мне на дом какие-то записи и говорит: «придешь мне сдавать завтра». Ну, назавтра я пришел. А давали всем задачку, подобную этой, на завал. Меня сразу секретарь комиссии встретил: «А, вот этот, ушлый, который, без документов» и ищет мне какую-то задачу. А уже наслышан был в коридоре, что шестой номер не решается. Я ему говорю, что она не решается, чего ее давать? Да он мне: «А ты реши». Не знаю, наверное, на нервной почве (мы все ее решали, не могли решить) – бах, меня осенило. Я ее решил. Иду к химичке. Так этот секретарь опять же: «А этот малый-удалый сегодня одиннадцатый экзамен сдает: школа, военное, все пятерки». «Ты из военного? А почему ушел?» «Не могу», говорю «когда по головам считают». Первый раз я понял, как можно «посадить». Начала спрашивать: «Какие у Наполеона пуговицы?» Сроду не знал, что ему пуговицы подарили, и т.д. Она сидит и говорит: «Ой, как я в тебе ошиблась. Ты бы у меня больше тройки никогда не видел бы». «Мне кажется, я бы у Вас и тройку никогда не видел». И она вдруг: «Он на пятерку сдал. Задавайте вопросы, члены комиссии». Тут все кинулись. Они задавали мне детские такие вопросы. Это все в учебниках было. С тех пор у меня своеобразное отношение ко всем репетиторствам, ко всем консультациям. Я уверен, что в принципе, если у тебя есть учебник, и ты его знаешь, можешь поступать куда угодно. Конечно, если тебя про пуговицы да про кубки, или про еще какую-нибудь экзотику не будут спрашивать. А так, вся комиссия спрашивала, но она спрашивала то, что у нас Вера Васильевна, старая уже (для нас, конечно), тихая-тихая, в сельской школе научила, да еще как! Короче, я поступаю, а мой друг – не поступил. Вот это самой было большой катастрофой. Главное, только когда я поступил, узнал, что буду зубным врачом. Вот попал! Я ведь поступал, чтобы с другом вместе учиться – и вот тебе! Как раз он-то и не поступил. Поступил, правда, мой двоюродный брат, но мы с ним никогда не были друзьями, он старше был. Поступил еще и сосед, с ним мы ближе были, но на лечебный факультет. Конечно, определенные планы у меня были: во-первых, название красивое, во-вторых, меньше учиться. Вот и все, так я оказался на стоматологическом.
• • •
Часто слышу: «я так мечтал поступить сюда», либо «у меня бабка была стоматологом, либо – папа, я ходил, я смотрел, как он то-то, то-то делал»… Мне смотреть было нечего. На стройке я бетон мешал, кирпичи таскал. В колхозе я – то на тракторе, то на комбайне. Поэтому, весь диапазон моих возможностей крошечным был. Вот и поступил. Ну, раз поступил – надо было учиться. То, что я буду стоматологом, надо сказать честно, меня вообще не угнетало. Ведь раньше после стоматологии ты мог стать лечебником. Усовершенствование 3 месяца и все. Поэтому я хоть и учился, но не думал, что я буду работать именно стоматологом. Просто – и все. Учился. Учился как в школе, на пятерки. За мое вступительное сочинение меня сразу в комитет комсомола воткнули, назначили ответственным за печать. С русским, с литературой я был хорош. До сих пор это мне даже мешает, потому что, когда читаю чьи-то работы, то обязательно все правлю: у меня патологическая ненависть к ошибкам. Заканчивал институт я в Твери, заочно на Высшие курсы иностранных языков поступил. Все-таки я реализовал свою любовь к иностранным языкам. Хотя, честно говоря, больше того, что знал со школы, я на этих четырехгодичных курсах ничего не получил. Я уже после школы, на первом курсе гидом-переводчиком работал. Поэтому я спокойно получил диплом переводчика французского языка.
Учился легко – и нейтрально. В научных обществах никогда не участвовал. Конечно, если участвовал бы, может быть я проникся к чему-нибудь особо, а так – рвенья не проявлял. Как и вся группа была, вполне однородная – все одинаковые, все ниоткуда. Из звездистых – пара-тройка человек были. Они сначала держались особняком, а поскольку у нас компании-то были повеселей, то в итоге они к нам начали льнуть. А мы были очень равные, родители у всех – либо колхозники, либо рабочие. Доходы на человека были – то 7, то 15 рублей (это было важно при назначении стипендий). При этом ни у меня, ни у остальных не было никакого комплекса неполноценности. У меня свитер какой-то красивый был. Сколько ребят нашли невест изза этого свитера. Вечером на танцы по очереди его надевали: кто в нем – тот самый красивый. Нам легко было жить. Все работали. Сторожами, грузчиками. Деньги-то нужны были. Работали и студенты – немцы, которые учились с нами, потому что им деньги нужны были на поездки. Короче, вот так и проучился. А, вот еще, почему не пошел ни в один научный кружок. Глядишь, в научный кружок троечник какой-то записался. Либо фармакологии, либо микробиологии, либо физиологии. После стало ясно: по этим предметам были самые сложные экзамены. Так вот, они как кружковцы урвут пятерку – и на этом их любовь кончалась. Поэтому я, хотя и был членом СНО, но так никуда и не ходил. Может быть и пошел бы в какой-нибудь кружок, но из-за этих «перевертышей» у меня сложилось неприятие этого рода увлечений.
А потом уже некогда было. Когда поступил на курсы Ин.яза, постоянно приходилось ездить в Москву на электричке. Сторожем работал почти все годы – как и все. К тому же, зубрить-то приходилось много, в медицинском, это все знают. Конечно, с одной стороны, у нас был общий подогрев к учебе: получишь тройку – стипендию не дадут. Единственный у меня прокол за весь институт был – тройка. Удивительно противное ощущение! Во-первых, ощущение собственной неполноценности. А вовторых, моментальная нереальность стипендии, которая очень даже была нужна, ведь кто помогать будет? Ну, сестры присылали десятку в месяц или двадцатку, а стипендия целых 35 рублей. У меня повышенная была, и даже Ленинская стипендия.
• • •
Когда заканчивал институт я, честно говоря, не знал, кем я буду по специализации. Потом решил пойти в ортодонтию. Я даже несколько раз сходил посмотреть. На этом закончилась у меня тяга. Я вообще ничего не хотел, честно говорю. Может, челюстно-лицевая хирургия? Там бы я, наверное, и остался. Вообще, как я уже говорил, меня вся эта стоматология никогда не прельщала. А если что-то и получилось по жизни в той же стоматологии, то потому, что была с детства закваска: если тебе чтото надо делать, то ты должен сделать это не хорошо, а очень хорошо, чтобы тебя никто не мог упрекнуть. Может быть даже какая-то неосознаваемая ответственность сформировалась, потому что я был в семье последний, и какие-то дела с детства лежали на мне. Родители были пожи-лые. Кто будет заставлять? Им гдето было лет 50! Все было просто! Больше некому. Ты можешь не полить, но больше никто не польет. У мамы ноги больные, папа занят, один всю семью содержит. Так это и наложило свой отпечаток на всю жизнь, типа «средний отличник», или «отличник поневоле». Я знаю одно – ты должен! Если это касается работы, то ты ее должен сделать так, чтобы тебя никто не мог упрекнуть. Насколько хорошо – тут уже у каждого свой предел возможностей. Не важно, кому, не важно, что, но надо делать так, чтобы тебе самому перед собой не было стыдно. Что еще? Надо очень концентрированно жить во времени, если хочешь чего-то сделать или добиться. До сих пор жалею, что какая-то мерзкая жалость к себе помешала: типа … и так в 2-х институтах сразу. Простить себе не могу, что я еще японский язык не выучил, ведь мог же. Потому что, по сути, все это было достаточно легко: сразу после занятий – на электричку, в Москву. В Москву ехал – французский учил, чтобы сдать зачет, с собой брал то, что назавтра надо было готовить. Возвращался ночью, на обратном пути читал медицину. И все у меня было тип-топ. А наши весь вечер бродят по общежитию, или около телевизора сидят. Ну, если бы они хотя б учились лучше, блистали. Нет, почему-то, этого ни с кем не произошло. Анализируя уже после, я понял, чем человек меньше загружен, тем он более занят. Взять те же экзамены: ходят дня три охают: кто как принимает, что спрашивают? Это вместо того, чтобы просто читать. Поскольку у меня времени было в обрез, все было очень просто: в одиннадцать я сразу спать. С раннего утра – начинал читать. Что называется, «организация поневоле» была. Может, это меня и вытягивает до сих пор. Короче, с песнями, с плясками я этот институт закончил.
• • •
Что дальше? Не знаю. Распределение. Я понял, что если останусь здесь, то всю жизнь ничего другого не увижу. У нас был один ленинский стипендиат, он взял самую северную точку. Потом я шел, меня тоже считали почему-то умным. У меня действительно все в порядке было все годы, дураком не слыл. К тому же, и руками на практике я научился работать очень прилично. Вот, кстати, с тех пор я считаю: может, хорошо, что я не по любви в специальность пошел. Более того, я сейчас даже уверен, что это очень хорошо. У меня свое мнение, я не говорю, что я абсолютно прав. Но вот я часто слышу: «Ой, ему так нравится вот это. Он пойдет туда. Ой, а я хотел бы заниматься вот этим», – и говорят это с придыханием; так у меня свой взгляд на вещи, я говорю: «Вы знаете, то, что вы имеете ввиду, это называется, на самом деле, хобби». Чем отличается работа? Да не верю, что она может до исступленья нравиться. Зато за нее платят деньги. Причем, нравится – не нравится, утомительно, трудно – ты ее должен делать, причем по максимуму. На мой взгляд, нравится работа, когда ты ее хорошо знаешь, когда она не представляет для тебя проблем, во всяком случае, неразрешимых. Не нравится работа – тоже знаю почему. Если ты не знаешь сути, если для тебя каждый случай – беда, «кранты», если каждый случай тебя выводит из себя. Поэтому я говорю: «Работу надо очень хорошо знать и очень хорошо выполнять, и получать за нее достойные деньги». Получать деньги – и делать то, что любишь, то есть отдаваться тому, что нравится: путешествиям, театру, спорту. Причем это характерно для всех специальностей. У меня жена была музыкант, артистка Большого театра, и она никогда не говорила, что ей так нравится специальность. Я знаю многих из артистических кругов, так для них это либо очень серьезная, либо действительно тяжелая работа. Взять, хотя бы, выдающихся танцовщиков: ведь у них репетиции, репетиции бесконечные. Тяжелейшие сольные партии. К тому же, публика именно на них смотрит. Следят, как бы они где-то не ошиблись. Они ведь в жизни не говорили, что им нравится. Поэтому, я считаю: «нравится» – это как десерт: дай, я это попробую, а теперь дай – то. Но только, когда я этого хочу, а не каждый день. Так вот, что-то отвлекся от распределения, направление я взял в Томск. Когда я это сделал, все наши сказали: «Куда-куда?» и покрутили у виска. Просто я понял, что иначе я загнусь на жизненном участке между Волгоградом и Москвой и никогда ничего не увижу. Тогда я искренне в это верил. Поэтому взял самую восточную точку из того, что предлагалось. Это был Томск, Томская область. Нас туда поехало человек 10. Романтика? Не без того.
Так началась моя самостоятельная трудовая деятельность в стоматологии, оттуда я постепенно шел к специализации всей своей жизни – пародонтологии.
Источник: www.dentoday.ru
